Песня горбатых китов
Мы плелись на тихом ходе… последний выход в залив, закрытие сезона. Никто из команды и не надеялся увидеть китов сегодня. Нам сообщали, что последние три дня эхолокаторы исследовательского корабля заповедника показывают тишину. На катера и лодки для туристов такое оборудование не ставят, здесь полагаются на удачу. Капитан Тео говорит мне, что я единственный гид, к которому киты приплывают каждый день. Не задумываясь отвечаю, что они приплывают потому, что он ─ лучший капитан в окру́ге. Тео молчит и довольно улыбается.
Два дня меня не было в Санта-Барбаре, шопинг в Санто-Доминго ─ занятие серьёзное. И вот, вернувшись сегодня, именно мне придётся закрывать туристический сезон. Назвать это честью не могу. Полная лодка людей: тридцать с лишним человек. Богатая, рафинированная публика, оторвавшаяся от своих пятизвёздочных дворцов и полей для гольфа и заплатившая не одну сотню баксов за перелёт на малой авиации из Пунта-Каны на Саману только для того, чтобы увидеть горбатых китов. По их мнению, киты при таком раскладе просто обязаны выстроиться в шеренги и, поочерёдно выпрыгивая из воды на раз-два, дефилировать мимо нашей лодки, широко улыбаясь и позируя в наиболее удачных ракурсах.
Бедолаги-киты приплывают в местный залив для брачных игр, у них самый интим, а тут мы открываем ногой дверь в спальню и кричим: «Ничего, ничего, не отвлекайтесь, мы только посмотрим и всё!».
В общем, прыгнув в лодку «торжественного закрытия» с настроем на последнюю битву, я отдавала себе отчёт в том, что все эти люди сегодня вместо китов будут любоваться видами Атлантики в сопровождении моей боевой медитации: шотландские волынки и самурайский меч за спиной. Образ пиратки приклеился ко мне на Самане с первого дня. Видимо, потому что игра эта по-настоящему увлекла меня и я с наслаждением проживала каждый день, как новое приключение, делая то, что никто из местных и пришлых, полурастопленных тропическим солнцем, делать уже не мог. Аборигены дали мне имя «Kill Bill».
Но как бы там ни было, если киты ушли совсем, то никакие танцы с бубнами, медитации, ритуальная магия и мечи тут не помогут.
Больше часа нарезаем круги по заливу. Все мои лучшие рассказы и байки о китах закончились. Идут в ход вымоченные в сладком консервированном кокосовом молоке очищенные свежие кокосы и доминиканский ром. Но глядя на публику в лодке, понимаю, что даже «Барсе́ло» ситуацию не спасёт. Многие будут возмущаться, хотя перед началом всех предупреждаю: «Мы не в цирке, это Атлантика!»
Стою как обычно сбоку на борту лодки, держась за металлическую лестницу, ведущую на капитанский мостик. Пристально всматриваюсь вдаль и одновременно, глядя на себя со стороны, осознаю, что мне не хватает лишь чёрной повязки на глаз. Смех разбирает до жути, но вида не подаю.
Сверху с мостика, не выпуская штурвала из рук, свешивается Тео и спрашивает по-испански, что будем делать. Не меняя выражения лица матёрого морского волка, отвечаю, что плывём к дельфинам. Только они могут сгладить наше фиаско и дать возможность заработать команде. Зарплаты здесь низкие, местные выживают исключительно за счёт чаевых. Тео понимающе кивает в ответ и запускает моторы на полную мощность.
Вскоре оказываемся на месте, в водах на границе с Национальным парком «Лос-Аитес». Игра продолжается. С видом человека, понимающего, что он делает, надеваю маску и прыгаю в воду. Матрос Романо с деки подаёт мне ласты, а затем полиэтиленовый пакет с мелкой рыбёшкой. Командую всем оставаться на своих местах, задерживаю дыхание и ныряю.
Подныриваю неглубоко, метров на восемь, оглядываюсь. Видимость хорошая ─ около пятнадцати. Смотреть на переливы света под водой можно бесконечно. На краткий миг вообще забываю, зачем я сюда прыгнула. Затягивает. К счастью, мои приятели не заставляют себя долго ждать.
Семья дельфинов. За четыре месяца местного высокого сезона они привыкли ко мне, узнают, подплывают. Говорят, на воле в открытой воде такие случаи редкость. Так что мне хочется верить, что наши симпатии взаимны, а Фортуна по-прежнему делает на меня ставки.
За это время я тоже начала различать их, даже дала им имена. Чип и Дэйл ─ совсем молодые дельфины, им около года или двух. Викки ─ их мама, так я решила по тому, как она опекает их. Морган ─ серьёзный и сильный взрослый дельфин, а ещё Сильвер. Тоже вроде парень взрослый, но любит прятаться, а потом неожиданно подплыть сзади и ткнуть носом так, что сердце вместе с другими органами падает куда-то вниз ─ на глубину тридцатки, не меньше. После он носится вокруг с криками: «Ржу, не могу!» и реально смеётся. Он играет, а может и нет. Иногда мне казалось, что так он обращает на себя моё особое внимание.
Эта семья афалинов выручала нас не один раз, особенно тогда, когда киты снисходили только до показа краешка плавников, да и то издали, не желая выходить из воды, а любые попытки сближения с нашей стороны сразу пресекали уходом на глубину. Так что мы были обязаны этой семье очень многим, во всех смыслах.
Подплыла Викки. Физически и эмоционально ощущаю прилив мягкого, солнечного тепла, испытываемого всегда, когда эти ребята приходят ко мне. Ни одна встреча с людьми не сравнится с общением с дельфинами: ты не просто вспоминаешь дорогу домой, возвращаясь к нашему общему источнику, ты погружаешься в него без остатка ─ чистая, сильная, захватывающая радость!
За Викки последовали все остальные. Мы здороваемся и всплываем.
Публика на лодке оживилась. Мужчины хватаются за дорогие «Nikon», а женщины, поблескивая бриллиантами на пальцах, указывают ими в нашу сторону с возгласами умиления: «Ой, какие пусечки!». Меня спрашивают, можно ли спрыгнуть в воду, я спокойно и очень уверенно отвечаю, что нет: только у меня есть специальное разрешение от Национального парка. Вру конечно, но иногда приходится, по опыту знаю, что так лучше. Лучше для дельфинов и черепах, что обитают здесь в очень небольших количествах. Только так я могу защитить их от слишком назойливого внимания людей, не понимающих, что они вторгаются на чужую территорию, что купленный ими билет, пусть даже за несколько сотен баксов, не даёт права на неуважительное общение с хозяевами этих вод.
На лодке щёлкают фотоаппараты, кто-то снимает видео, Тео с капитанского мостика показывает мне «ОК». Мы с ребятами резвимся в воде, позируя по полной программе. Они молодцы, всегда подыгрывают. Мне кажется у дельфинов, как и у очень хороших актёров, развито тонкое чувство партнёра. Это подкупает и восхищает.
Так играючи мы развлекаем почтенную публику. Шоу удалось! Недовольных сегодня не будет. Коробочка «tips» окажется полной.
И тут в самый разгар игр с дельфинами что-то происходит. Синхронно вынырнув, они размещаются на поверхности вокруг меня, и начинают трещать и вскрикивать, перебивая друг друга. Я не понимаю происходящее, но мне кажется, что мне пытаются что-то сказать. Начинаю внутренне напрягаться, чувствую, что ситуация выходит из-под контроля. Подкатывает тревожное волнение. Кожа на спине и руках реагирует на приблизившийся страх. Это проявляется само собой, когда разум не поспевает за движением потока ещё неосознаваемых, но уже ощущаемых событий и перемен.
Вдруг масса воды сзади начинает меня засасывать и одновременно приподнимать. Похолодев от молниеносного осознания присутствия в воде кого-то ещё, я быстро разворачиваюсь и вижу в метрах шести от себя выросшую из воды стену. Не знаю, я не видела своего лица в эту секунду, но мой внутренний свидетель зафиксировал, что лицо было ещё-то!
Блестящая кожа кита напомнила мне космический корабль «Буран», стартовавший прямо на моих глазах. Кит взмыл, демонстрируя белый живот с продольными полосами. Раскрыв объятия своих плавников, словно крылья летательного аппарата, он завис над поверхностью, а потом перевернувшись на бок, очень грациозно ушёл обратно в воду.
Волна оттолкнула меня к лодке. Не так сильно, чтобы я успела сильно испугаться за свою жизнь, но достаточно, чтобы вывалиться из картины привычного мира.
В это мгновение ясно осознавая происходящее, я увидела, что мне по каким-то непостижимым причинам приоткрыли занавес. При чём без всякого «пропуска на пять человек» (Привет Сирруфу!), а так ─ всухую, чтобы не было потом никаких вопросов о реальности происходившего. Да и какие вопросы, когда за моей спиной тридцать человек свидетелей орут на лодке так, будто увидели инопланетян, разом переместившись к одному борту. Слышу испанский мат, три матроса мигом метнулись на противоположный борт. Лодка реально накренилась. Расплывшись в улыбке ведьминского счастья, поворачиваю к толпе голову и сообщаю, что если хотя бы несколько человек сейчас же не перейдёт на другой борт, то все они от любого неудачного движения в самое ближайшее время могут оказаться рядом со мной, а домой мы поплывём на черепахах вместе с Джеком-Воробьём. Сработало! Минимальный баланс восстановлен.
Викки подплывает ко мне вплотную. Сзади прыгает Сильвер и как всегда ржёт: «Я же говорил, я же говорил, что все наложат в штаны! Умереть, не встать!». Морган ─ серьёзный, висит на поверхности, но вижу, что доволен. Чип и Дэйл носятся вокруг, да и чего от них ждать ─ они же дети, хоть и почти двухметровой длины.
Глажу Викки по мокрой спине. Чувствую, как она радуется. Ощущаю энергию, исходящую от её тела, и понимаю… что моего тела больше нет. А есть лишь океан. Вода со всех сторон. И быть мне теперь такой же частью его, как и всем остальным. До конца и после. После того, как я окажусь за занавесом и останусь там уже навсегда.
Раздались крики с лодки. С другого борта над поверхностью снова взлетает «Буран» и, демонстрируя высший пилотаж, переворачивается в воздухе вокруг своей оси. О-ле! Забыв о безопасности, все тридцать человек ринулись к другому борту. Снова слышу испанский мат.
Смеюсь. Ложусь на воду и смотрю на небо. Голова Викки торчит из воды рядом с моей. Понимаю, что пора возвращаться. На берегу нас всё ещё ждут лошади, горы и водопад El Limon. «Show must go on»!
Обнимаю Викки. Ощущение, что мы больше не увидимся. Не могу сдержать слёз: прощаться с тем, кто стал частью тебя ─ всегда непросто. Сильвер не желает меня отпускать, тычется носом мне в грудь и психует. Викки прикрикнула на него. Приплывает Морган. Сильвер отступает. Они уходят.
Задерживаю дыхание и ныряю следом.
На малой глубине в переливах голубовато-изумрудной воды они выглядят как обитатели других, более совершенных миров. Да в общем, так и есть: красивые, любознательные, ищущие приключений, смелые, преданные, искренние. Не похожие на нас и от того столь прекрасные! Ловлю себя на мысли, что, возможно, стоит всё отпустить и уплыть вместе с ними. Но понимаю, что моё время покинуть это место, ещё не пришло. Викки оборачивается и кивает головой. Наверное, да, она права. Машу им рукой. Из-за сильного волнения быстро теряю воздух и вылетаю на поверхность.
Чувство, будто от сердца оторвался кусок…
Подплываю к деке, Романо помогает взобраться на лодку. Публика в эйфории: слова восторга и благодарности сыплются со всех сторон. Улыбаюсь через силу. Иду на нос лодки, чтобы никого не видеть. По ходу кричу Тео, что шоу закончено, плывём обратно. Сажусь на нос, спуская ноги в просветы леерного ограждения, кладу на металлические перила руки и голову. Лодка разворачивается. Гляжу на воду. Тоска немыслимая, хоть вешайся. Что я делаю здесь? Какая бессмыслица… когда оно всё там… за занавесом. А здесь только бредни и беспросветная человеческая глупость, уверенность, что мы ─ самые главные, сильные, умные… что мы имеем право брать, ничего не отдавая взамен.
«Не грусти! ─ кричит Викки, неожиданно выпрыгивая из воды справа по борту, ─ Всё ещё будет!» Улыбаюсь в ответ, как дура! А за ней над поверхностью появляется мощная тёмная спина самки горбатого кита. Она выпускает фонтан воды и величаво держа дистанцию в несколько метров, плывёт параллельно с нашей лодкой. А рядом с ней ─ малыш. Нежный, маленький, трепетный.
Они поют. Не так как об этом рассказывают учёные: голосами оглушающих реактивных двигателей. Нет. Тихо. Внутри. Словно колыбельную.
Мы неспешно плывём бок обо бок почти до самого дома. И я не слышу позади себя привычных громких разговоров, возбуждённого смеха и резких восклицаний. А только почтительное молчание. Мимолётно нагрянувшее осознание того, что занавес приоткрыт для всех…
Сурья Севера ©